Равные звездам - Страница 96

— Что, Бата? — осведомился он, выходя на палубу и всей грудью вдыхая теплый солоноватый воздух.

— Пленницы очнулись, сан Шай, — почтительно сообщил тот. — Наблюдатель из пультовой сообщил несколько минут назад. Я отправил туда двоих на всякий случай, чтобы они объяснили девкам правила почтительности.

— Вот как? — хмыкнул Шай. — Ну что же, пойдем, посмотрим.

Он быстро, почти бегом, спустился по узкому железному трапу, ведущему в трюм. Яхта не раз использовалась для перевозки пленников, иногда — рабов, так что оборудовали ее соответственно. Однако же камеры занимали изрядное пространство, почти наполовину уменьшая полезный объем грузового трюма. Поскольку Шай вовсе не намеревался заниматься таким малоприбыльным в последнее время делом, как работорговля, определенно следовало задуматься, стоит ли и дальше содержать судно. Высокая крейсерская скорость и комфорт верхних кают отнюдь не компенсировали малой грузоподъемности, так что, возможно, проще продать его кому-то еще и на вырученные деньги оснастить еще один быстрый грузовой катер, так полезный при контрабанде в грашских водах, полных кораблей с жадными до взяток таможенниками.

— Бросай оружие! — услышал он слабый женский голос, шагая по коридору. — Ну? Оглох?

Что еще за новости? Возле карцера, в котором держали пленниц, стоял один из его людей. Мерцающий в пыльном воздухе трюма луч лазерного прицела автомата в его руках упирался в пол. Он явно колебался, не понимая, что делать, и появление командиров воспринял с явным облегчением.

— Сан Шай, — быстро произнес он на поллахе. — Пленница избила и обезоружила Кима. Она угрожает выстрелить. Должен ли я убить ее?

Шай услышал, как идущий позади Батаронг даже запнулся от удивления, но не обратил на него внимания.

— Она сделала что? — ледяным тоном переспросил Шай, проскальзывая мимо отступившего солдата.

— Избила и обезоружила Кима, — повторил солдат. Впрочем, уже без нужды.

Шай с первого взгляда понял, что произошло. Ну разумеется. По телевизору в Крестоцине его люди если что и смотрели, то отнюдь не политические передачи. И, само собой, фильм о молодой женщине, что стояла сейчас в двух шагах перед ним, напряженно вцепившись в автомат, не видели. Идиот подпустил ее слишком близко — и она свой шанс не упустила.

Шай оглядел пленницу с ног до головы. Бесстыжая девка стояла перед ним нагая, полуразвернувшись, на напружиненных полусогнутых ногах, и ее заметно покачивало от слабости. Шай мог видеть ее тело сверху до низу в малейших деталях, но ей, казалось, все равно, что она голая стоит в присутствии четырех посторонних мужчин. Впрочем, бесстыжая не столько она, сколько вся Катония — женщины там совершенно не привыкли стесняться и бояться мужчин. Даже надменные и гордые тарсачки, раздетые догола, мгновенно теряли свою спесь и превращались в простых баб, униженно пытающихся прикрыться от мужских взглядов. Эти же двое, казалось, обнаженными чувствовали себя так же уверенно, как и в одежде. Он сделал себе зарубку на память: с катонийцами старые привычные методы усмирения придется пересматривать.

Девка стояла прямо перед ним, покачиваясь от слабости, но глаза ее горели мрачным огнем, и в свете тусклой потолочной лампы тени у нее на лице складывались в пугающую шаманскую маску. Дуло автомата смотрело Шаю прямо в грудь, но по его поводу он не испытывал ни малейшего волнения. Он уже понял: она не способна убить в холодном рассудке. С трудом поднимающийся сейчас на ноги солдат, берегущий левую руку, находился полностью в ее власти. Окажись Шай на ее месте с оружием в руках, оба недоумка уже умерли бы. Но она на такое не способна. Да, она мастер Пути — настоящий мастер, отрицать невозможно! — и крайне опасна даже без бурлящей глубоко внутри силы духов. Используя свои умения, она способна разбросать и искалечить нескольких сильных взрослых мужчин, в особенности не ожидающих сопротивления. Но ее не приучили убивать так, как должно настоящему воину: не задумываясь, не рефлексируя, не сожалея. Сложно ее винить — ее сытая мягкотелая страна давно разучилась воевать и уже не рождает настоящих солдат. Но хотя вина в том не этой женщины, последствия придется расхлебывать ей самой. На мгновение Голова Дракона ощутил укол сожаления — ах, если бы она родилась мужчиной! Какого бы бойца можно было из нее сделать! Но она женщина, и ей никогда не стать воином и никогда не испытать пьянящую ярость схватки…

— Ты намерена убить меня? — с холодным сарказмом спросил он на общем. — Ну давай, стреляй.

Он шагнул вперед, так что дуло автомата прижалось к его груди. Он оказался почти вплотную к ней, и ему в лицо пахнуло смесью запахов давно немытого тела: пота, мочи, рвоты, женского мускуса — неприятной и в то же время странно привлекательной. На мгновение он почувствовал, как в нем шевельнулось мужское вожделение — и умерло, раздавленное железной непреклонной волей.

— Стреляй, — повторил он, глядя ей в глаза с расстояния меньше чем в локоть. — Или боишься?

Ее губы шевельнулись, но она промолчала. Ее палец дрогнул на спусковом крючке. Шай внимательно наблюдал за ней из-под полуопущенных век. Нет. Не выстрелит. Он испытал даже какое-то странное сожаление. Все-таки она ему не противник. Он стремительно шагнул вбок и одним движением вывернул из ее слабых пальцев автомат, отбросив оружие за спину.

Карина непроизвольно отступила на шаг назад, развернувшись в классическую вольную стойку левым плечом вперед и поборов страшное искушение опереться рукой на переборку. Ее снова качнуло от слабости, но она удержала равновесие. В глубине ее сердца нарастало тяжелое чугунное отчаяние. Почему она не выстрелила? Пусть их убьют, но она хотя бы прихватила с собой одного из бандитов. Ей показалось, что она уже видела раньше стоящего перед ней человека, но где?