Равные звездам - Страница 169

169

— Это не любовь, а культ. Культ же всегда строится на ожидании подачек от бога. Здоровья, денег, долгой жизни, счастья, власти, процветания, чего угодно, но подачек. Нет подачек — и культ либо умирает, либо превращается в политическое течение, и тогда им начинают заправлять жрецы-священники в своих интересах. Быть уверенным в бескорыстной любви для власть имеющего сложно. Нужно провести массу времени, узнавая человека и убеждаясь в искренности его чувств. А чем такое отличается от обычной жизни в качестве простого человека? Ничем, кроме лишней суеты. Простому человеку и жить просто: ничего от тебя не ждут, ничего не требуют, если и дружат, то искренне, по обоюдной симпатии. И не надо никакие чувства покупать.

— Ну, положим, покупать все-таки приходится, — Ольга бросила на нее косой взгляд. — Скажешь, он тебя и Палека с Кариной не баловал? Не покупал игрушки, конфеты разные? Вы впятером, если его самого не считать, в целом отеле жили, вам даже одну комнату с братьями-сестрами никогда делить не приходилось! Учились в университетах, никогда о куске хлеба не думали, никогда не боялись, что завтра папочку уволят с работы, и вам придется перебираться в квартиру похуже. Чем не плата?

— Плата? Ольга, ты не понимаешь, о чем говоришь. Да, мы в отеле жили — только у нас там и было своего, что комната. Согласна, не у каждого ребенка в Катонии есть отдельная комната. Но очень у многих — есть. По крайней мере у половины, а то и у двух третей. А сверх того… Игрушек у нас почти не имелось — несколько электронных игр да книги. Вот книг всегда хватало, да, на любую тему. Но любой их может получить в библиотеке, всех дел — терминал включить и на сайт зайти. Карманных денег нам с Ликой он всегда выделял меньше всех в классе. В комнате сверх кровати, шкафа да стола с терминалом — почти ничего, разве что ликины картинки. По дому мы с самого начала, с десяти лет дежурили — на кухне возились, пыль смахивали, полы и ванные мыли. Стипендию дополнительную нам с Ликой Фонд поддержки талантов начал платить с семнадцати, после совершеннолетия, причем на формальных основаниях, по результатам тестов, а не как папочкиным детям. Нет, материальными благами он нас не заваливал. Он нас учил, рассказывал разные вещи, поддерживал в трудную минуту — ну, сама знаешь, каково, когда в пятнадцать лет прыщи по всей физиономии и волосы жидкие и растрепанные. Он одареннейший педагог, и меня вполне устраивает, что он из меня слепил. Купил ли он меня? Да не больше, чем любой отец способен купить любовь дочери. Очень многие родители, кстати, на такое вообще не способны, даже самые богатые. Вроде все детям дают, что те только пожелают, а вырастают холодные стервы и самовлюбленные мерзавцы, которые только одного от родителей дожидаются — наследства.

— Ты сейчас так рассуждаешь, — криво улыбнулась Ольга. — Ну ладно, пусть он вас не баловал — но сейчас-то у вас почет, уважение, положение в обществе, доход… Ты вон упоминала, что сейчас директор воспитательного центра — уже должность для твоего возраста! Ты просто домысливаешь через призму нынешнего состояния.

— Доход? — Яна невольно прыснула. — Знаешь, сколько я получаю в качестве директора по воспитательной работе? Пятнадцать тысяч маеров в период. Консультант в большом универсальном магазине на треть больше зарабатывает. Даже с учетом стипендии от Фонда всего двадцать пять тысяч выходит. Надо мной половина подружек хихикает — за гроши работаю, не понимаю, что зарабатывать надо! У Кары зарплата двадцать тысяч в больнице и еще семь в университете, в качестве ассистента на полставки. Ну, и стипендия десять тысяч. Ее сманить пытались в частные клиники в Оканаке, пятьсот тысяч в период с ходу предлагали и любые потребные условия, а она только мне жаловалась раздраженно, что работать спокойно мешают, на нервы действуют. Лика наш помешан на своей инженерной деятельности, а у него жалование младшего инженера сейчас двадцать две тысячи плюс небольшой процент от проектов, больше тридцати пяти в период редко когда выходит. А мог бы на своих картинах давно состояние сделать, если бы не комплексовал страшно — он думает, что за его картинки деньги платят потому, что Дзи ему искусственно популярность раздул. Вот, кстати, одно из последствий его жизни с Дзи — самая натуральная детская психологическая травма, из тех, что почти не лечатся. Я уж сколько его пыталась и сама убедить в обратном, и к профессиональному психологу загнать — не верит и не идет. Рисует картинки одну за другой, а продает только пару штук в год, и все, что зарабатывает, спускает на бирже, финансист недоделанный… Да какое положение в обществе? Нам всем дурацкая популярность меньше всего нужна, и так в жизни интереса хватает.

— Ну и глупо! — убежденно заявила Ольга. — Если можно зарабатывать, почему нет? Тем более когда любимым делом занимаешься.

— Заниматься по-разному можно. У нас в Масарийском университете дядька на химико-технологическом факультете работает. По полимерам что-то исследует. Лично не знакома, но персона известная. Слух ходил, что ему одна химическая корпорация лабораторию предлагала. Свободный режим работы, что хочешь, то и делаешь, и деньги платят огромные. Всего-то требовалось, что раз в период сводку проделанного составлять. Послал он их вместе со сводками и остался в университете. У каждого свое представление о том, как и чем заниматься. Но ты в сторону уходишь. Дзи нас купил не деньгами и не ласками — он был настоящим отцом, заботливым и строгим. Даже Мати и Цу нам, скорее, не как отец с матерью, а как старшие брат с сестрой. Особенно Цу, которая только на три с небольшим года Кары старше.

169